Сегодня, когда вопросы преемственности, идентичности и стратегического наследия выходят далеко за рамки частных семейных историй, формируется новая культурно-экономическая повестка. Семья становится одним из главных носителей смыслов, элементом национального кода и фактором устойчивого развития страны.
В России существует целое направление, где работа с семейным наследием обретает системный характер: от исследований родословных до создания семейных музеев и новых форм межпоколенческой коммуникации.
Одним из людей, стоящих у истоков этого движения, является Михаил Шевелев — управляющий собственник компании Дом семейных традиций “Кристиан”, признанный эксперт в сфере сохранения семейного наследия и организатор крупнейшего в России фестиваля семейной истории «ГенЭкспо». Его подход — не академический, а прикладной. Архивы и старые фотографии в его практике становятся инструментом формирования идентичности и цементирования связей между поколениями.
В беседе с Михаилом мы обсудили, как сделать семейную историю неотъемлемой частью повседневной жизни и сохранить её для потомков, а также какие шаги нужно предпринять, чтобы сделать наследие устойчивым и значимым для будущих поколений.
Елизавета Майер (далее – ЕМ): Как формируются семейные истории и родословные сегодня?
Михаил Шевелев (далее – МШ): Точнее сказать, не формируются, а создаются, и есть три варианта:
Во-первых, можно самому искать информацию в интернете. Оцифровка архивов уже позволяет какую-то часть сделать без выездов непосредственно в архивы и в читальные залы. Можно сидеть дома и пользоваться различными ресурсами. Есть сервис Яндекс «Поиск по архивам», где не просто оцифрованные, а проиндексированные фонды есть.
Есть оцифрованные фонды архивов. В первую очередь – областные исторические архивы, где собраны данные с 1918 года и до середины 18 века. Тут уже неиндексированные данные, отсканированные странички различных документов, метрические книги. То есть с этим тоже можно работать.
Также есть сервисы МФЦ по советскому периоду, где можно запрашивать данные из архивов. Также можно работать с различными фондами предприятий советского периода, если в них трудились ваши предки, и с областными администрациями, где хранятся фонды по сельскому населению.
Второй вариант – воспользоваться услугами специалистов-частников, то есть заказать поиск у частного специалиста.
И третий вариант – заказать поиск у компании – это более системный подход, разносторонний. У компании есть возможность из полученной информации создавать различные интересные семейные артефакты. Придать законченный вид этим поискам. В среднем такие поиски длятся от полугода до двух лет, в зависимости от глубины и сложности. При удачном раскладе можно дойти до первой трети 17 века, 1630-1615 гг.
ЕМ: Что, на Ваш взгляд, необходимо, чтобы они стали не архивом, а живым элементом идентичности?
МШ: Очень важный вопрос. Я бы назвал, конечно, не живым элементом идентичности, а семейным наследием. Это уже достаточно устоявшийся термин, и он предполагает, что некая информация, определенным образом обработанная и интегрированная в жизнь семьи, становится смысловой путеводной звездой для этой семьи. Для воспитания детей, для самоидентичности, для общения между поколениями, для общения между дальними родственниками. То есть это такая связующая нить.
Прежде чем начинать работу с генеалогией, как эксперт рекомендую продумать: зачем это делаем, каким образом будем использовать и как это станет неким инструментом для улучшения качества жизни. Можно накидать дорожную карту: сначала собрать информацию, провести интервью со всеми родными, оцифровать и проиндексировать все семейные архивы, далее провести генеалогический поиск по советскому и дореволюционному периоду. И вот весь этот объем информации перевести в определенную форму, которая станет предтечей того самого семейного наследия.
О чем я говорю? Я говорю об артефактах. Вся информация в идеале должна быть доступной, например, преобразована в книгу с иллюстрациями, чтобы многочисленное семейство, в том числе дети, начиная с подростков, могли ей пользоваться и понимали, что за информация находится внутри. Далее, конечно же, это различные артефакты семейной истории. Генеалогическое древо в доме важно повесить там, где чаще всего бывают родные. Для них древо должно стать постоянным визуальным якорем, неким спусковым крючком для разговоров о роде, об истории семьи, об истории страны. Мемориальные панно, посвященные предкам, которые воевали в войнах, в первую очередь в Великой Отечественной войне. В нашей компании мы много всего придумали. Это и светильники, и сервизы, и различные предметы обихода, и фотокниги, так как фотоархив в привычном его состоянии уже не очень актуален. Надо его тоже в новые образы преобразовать.
А еще важен архивный потенциал. То есть артефакты должны быть способны физически дожить как минимум до третьего поколения: не рассыпаться, не выцвесть, никаким образом не повредиться.
Также есть цифровой след. Определенные аккаунты в специализированных сервисах: видеоинтервью, документальные фильмы, заказанные у профессионалов или созданные самостоятельно, в том числе детьми. Простым телефоном несложно и недорого создать достаточно приличный, осмысленный контент.
Итак, создаем физические и цифровые артефакты. На физические артефакты должны буквально натыкаться в своем быту, то есть мы помещаем семейную историю в быт. К цифровым виртуальным артефактам, в том числе к базам данных, сервисам в онлайне должны быть подключены разные родственники.
Важно растиражировать информацию между семьями родственников, чтобы в случае форс-мажоров сохранилась семейная история. Весь контекст интереснейшей, разнообразной семейной истории интегрировать в жизнь. Семейная история не что-то законченное «сделали проект, закончили, разошлись», это процесс.
Делайте семейную историю частью повседневности: поездки по местам рода, максимально осмысленные, с погружением; семейные традиции, когда, например, пересматриваем видео в определенную дату, ролик о семейной истории или в память о каком-то предке. Или лепим пельмени и рассказываем истории, как это делали наши предки. Мы должны для наших детей сделать нормой знание семейной истории. И тогда эта норма имеет шанс стать устойчивой и передаваться нашими детьми своим детям, внуками – своим детям. Так создается семейное наследие.
ЕМ: Как Вы видите баланс между традицией и инновацией в передаче наследия: где важно сохранять неизменное, а где обновлять?
М.Ш: Когда вы решаете, что сохранить, в каком виде сохранить, вы должны очень четко понимать, что вы всегда ориентируетесь на свой опыт, на свое воспитание, на свой вкус, на свой характер и психологические особенности. И тут есть подвох. Семейное наследие рассчитано на большой временной трек. И в этом треке будут разные люди с разными характерами, с разными устоями, с разными интересами. Вы не можете всех этих людей, ваших современников, потомков сравнять под свои вкусовые ощущения. Одному интересны научно-популярные книги об истории семьи с изобилием фактов, старинных документов, а вам это может казаться скучным. Всегда найдутся те, кому важна эстетика и визуал семейных артефактов (домашние музеи на книжной полке, древо на стене), а вам это все кажется лишним, вам достаточно электронного файла. Рассказывайте семейную историю разными способами, чтобы она понравилась разным людям. Чем больше вариантов подачи информации, тем лучше семья будет помнить и передавать эту историю дальше.
Мы все живем в основном в прошлом. Анализируем все с нами происходящее, исходя из нашего прошлого опыта, оперируем понятиями из прошлого. Мы никогда не успеваем, и у нас нет такого навыка – пытаться думать будущим или даже настоящим.
Подумайте, как искусственный интеллект может помочь в создании и сохранении семейного наследия. Используйте его как удобный инструмент для ваших детей: он поможет им лучше понять старые записи, создаст новые рассказы или воспоминания в современных форматах – например, в видео или мультимедиа, которые сейчас дети воспринимают легче.
Вы можете заниматься сохранением традиционных, бумажных или аналоговых материалов, а цифровые технологии и ИИ будут дополнять и усиливать это наследие. Так технологии помогут сделать семейную историю живой и доступной для будущих поколений.
Появляются новые традиции, потому что меняется наш образ жизни и появляются новые возможности – виртуальное пространство и искусственный интеллект дают нам новые формы для хранения и передачи памяти.
Важно подумать о том, как долго и надежно будут храниться данные, кто будет иметь к ним доступ и как контролировать эту информацию. Например, уже существуют сервисы, которые позволяют создать виртуальную страничку памяти с QR-кодом на могиле – по нему можно узнать больше о человеке. Это расширяет возможности сохранения памяти с помощью современных технологий и инноваций.
ЕМ: В условиях урбанизации и миграции как можно сохранить связь с корнями и родовыми традициями?
М.Ш: Здесь поможет цифровое пространство, которое не зависит от того, где мы находимся физически. Вы всегда можете создать виртуальный ресурс, воспользоваться современными сервисами или сделать свой собственный. На таком ресурсе родственники могут объединяться, создавая общее поле смыслов и воспоминаний, которые их связывают.
Это особенно важно, когда вы находитесь далеко от родины, привычных традиций и образа жизни. В такой ситуации цифровое общение и поддержка помогают сохранить душевное равновесие и моральную опору.
С одной стороны, вы выбираете чужую культуру, с другой — сохраняете свои корни и идентичность. Это помогает не потерять себя, укрепляет чувство принадлежности и даёт уверенность.
ЕМ: Какие культурные практики последних лет Вы считаете образцовыми для работы с наследием и достойными масштабирования?
М.Ш: Сейчас появляется новая культура – генеалогический туризм, когда семья ездит по местам выхода предков. Его надо максимально развивать, потому что решается сразу несколько вопросов. Во-первых, это внутренний туризм, и это деньги, которые остаются и развивают наши регионы. Во-вторых, это туризм, который не завязан на раскрученных направлениях, где сейчас и так в целом все хорошо. В-третьих, знакомит наших детей с нашей страной и с культурой родных мест и дает новые смыслы и ощущения, очень приятные воспоминания такого качественного внутрисемейного общения.
Надо понимать, что это не просто поездка, а поездка с погружением. Сначала неплохо изучить, что это за место, провести импровизированную лекцию, презентацию перед родными, куда мы едем, кто там жил, чем он занимался, какие особенности местности, какой уклад. Далее рекомендуем найти местного краеведа, очень увлеченного, любящего эти места, и воспользоваться его услугами. Проехать по местным культурным центрам, посетить краеведческий музей и уже перейти непосредственно к поиску мест рождения предков. Это может быть, кстати говоря, заброшенная деревня, и из этого можно сделать целый квест – очень интересную и необычную поездку для детей, и тем самым очень запоминающуюся.
Когда есть такая смысловая структура, она якорит воспоминания о роде. Дети всегда будут помнить, с чем связаны эти места, почему они туда поехали. Это устойчивое воспоминание, к которому легко обращаться, легко вспоминать, и это всегда будет интересной темой для обсуждения среди разных поколений семьи, потому что есть совместно прожитый опыт, так называемый family building.
Сейчас все чаще появляется такой семейный ивент как День семьи. Не обязательно проводить его каждый год. Я знаю практики раз в два года. Это может быть родовое село, где встречаются все родственники, или внешняя площадка. На этом празднике идет общение между поколениями, дальними родственниками, обмен информацией, как что прошло за это время, дети вовлекаются в процесс. Раньше бытовало мнение, что, дай бог, после 25-30 лет заинтересуется, и на том хорошо. Я категорически с этим не согласен. Считаю, что семейная история должна стать инструментом воспитания с детства. И поэтому нужно максимальное количество практик проводить, чтобы в них участвовали наши дети и были авторами семейных артефактов и событий. И благо здесь есть уже вполне понятные инструменты. Например, предлагайте им создавать мультимедиа продукты: видеопрезентации, мини-ролики, в том числе с участием нейросетей, благо они в этом разбираются гораздо лучше нас. Это могут быть виртуальные странички памяти, графические объекты или экспозиции домашних музеев. Варианты реализации такого рода проекта многообразны.
Важно внедрять это в систему нашего образования, потому что большую часть своего времени ребенок проводит в школе. Частью образовательной системы должны быть практики с элементами геймификации, связанные с изучением истории страны, истории рода. История страны и истории рода – неразрывные вещи. История страны в отрыве от истории рода воспринимается как нечто виртуальное, общее и не очень понятно, зачем нужно. А когда история страны накладывается на конкретную историю твоей семьи, и ты понимаешь, что она повлияла на жизнь и на твое существование, это совершенно другое восприятие. С третьего класса должны появляться такие форматы работы в школе и периодически касаться темы истории семьи.
Новое течение – создание семейных музеев. Кто-то может себе позволить выделить отдельную комнату на даче или в своем доме. У кого-то – книжная полка или часть шкафа книжного, стеллаж. Совершенно неважно. Важно, чтобы в целом это было, потому что у нас у всех есть артефакты, связанные с историей предков. Здорово создавать музей вместе с ребенком, рассказывать, что это за вещи, откуда они, чем они интересны. Так вовлекаем детей в семейную историю.
ЕМ: Какие современные практики и инструменты — от образования до частных музеев и фондов — Вы считаете наиболее эффективными для укрепления преемственности?
М.Ш: Если наследник с достаточно раннего возраста – хотя бы со средней школы – вовлекается в изучение, анализ и осмысление семейного опыта, это глубоко влияет на процесс преемственности. Он начинает по‑другому воспринимать бизнес родителей, лучше чувствует масштаб их дела, особенно во временной перспективе. Через это формируются его собственные экзистенциальные смыслы: что значит быть преемником, как сохранить и передать дальше семейное наследие, как найти в этом личное предназначение и вдохновение, а не воспринимать это как обременение.
Ребенок, который не осознает себя частью большой родовой системы в силу характера, особенностей, травматичности воспитания, количества уделяемого внимания родителями, атмосферы семейной, он может быть достаточно далек от темы преемственности и, возможно, не захочет себя ассоциировать с начинаниями своих родителей.
И наоборот, мы все не в идеальных условиях вырастаем, у всех совершенно разные жизненные обстоятельства, разные характеры, разные события, и кризисы все проходим. Но когда ты понимаешь, что это частные моменты, которые у всех бывают, и на длинном историческом треке это просто ряд событий, которые не влияют на общий тренд, на общее стремление, на длинный путь, ты больше хочешь сохранить и передать. Преемственность становится для тебя ближе, она не абстрактная, ты понимаешь, что это не завязано ни на личности твоих родителей, ни на твоих интересах в моменте, что это большая масштабная цель. И здесь все практики, какие только возможны, они имеют место быть. В первую очередь, погружение, во вторую – сопричастность, когда ты участник создания историй. Это и музеи, и создание медиапродуктов, о которых я раньше говорил. Любые формы, в которые ты погружаешься с эмоциональным подтекстом, принесут свои положительные плоды. В том числе и изучение дореволюционной отечественной истории. У нас есть живые примеры предпринимателей, о которых мы сейчас все знаем, несмотря на то, что прошло больше ста лет, и которые в том числе запомнились не столько своими бизнес-успехами, сколько своими социальными делами, филантропией, благотворительностью, наследием, которым мы сейчас пользуемся и вдохновляемся. Их истории – пример, как сделать память о себе, о своей семье устойчивой и приносящей пользу.
Любой предприниматель приходит к кризису, когда он понимает, что деньги вообще не мотивируют, что деньги не являются самоцелью, что нужны осмысленные социальные цели и задачи, в том числе большие масштабные проекты, связанные с улучшением среды, с улучшением жизни в стране и созданием наследия.
Если наследник с самого начала тесно участвует в сохранении семейных традиций и вовлекается в волонтерство и благотворительность, ему гораздо проще будет строить свою личную стратегию, которая объединит семейные и бизнес-цели. Такой подход помогает наследнику понимать свой путь и наполняет его смыслом — это очень важно. Часто дети до 25 лет могут подчиняться родителям и выполнять навязанные им задачи лишь внешне, не испытывая истинного внутреннего желания или понимания ценности этих действий. Если смысл и личные интересы не совпадут, со временем эта система перестанет работать, и наследник может отказаться от участия в управлении семейными активами и бизнесом, что приведет к конфликту интересов и негативным последствиям.
Ценностные установки, большой смысловой подтекст, важность, значимость, масштабность, интересность дела в рамках преемственности капиталов, конечно же, нужно формировать с самого детства. И тогда шансы, что человек будет вовлечен искренне, будет этому отдаваться, нести культуру, эти ценности дальше своим детям, сильно выше.
ЕМ: Какие инновационные инструменты и технологии Вы уже используете или планируете использовать, чтобы усилить преемственность не просто юридически, а как культурный код семьи и династии?
М.Ш: Культурный код – некий процесс, он создается и формируется. Процесс длительный, растянут во времени. Это не конкретная практика, которая погрузит на полгода ребенка в контекст, и вот он полностью изменит свое мнение. Нет, это длительные процессы в течение всего воспитания. Со временем ребенок начинает рефлексировать и анализировать опыт своих предков и современников. Так он видит масштаб своей личности, масштаб интересов, масштаб планирования. Будущее для него перестает быть виртуальным понятием, обретает конкретные смыслы и конкретные реперные точки в виде событий, которые происходили ранее, и к которым можно как-то отнестись и воспринять их. Он начинает верить в реалистичность того, что планирует в будущем.
Если мы говорим про инструменты, технологии, то, очевидно, это цифровая среда, в которой наши дети разбираются на порядок лучше, быстрее, чем мы. И надо этот навык, когда ребенок рождается, что называется, со смартфоном в руке, направить на пользу . Ставьте ему задачи, проекты, за которые он будет получать деньги. Он поймет, что деньги можно зарабатывать интеллектуальным трудом, что гораздо интереснее, чем трудом физическим, а-ля покосить газоны, погулять с собакой, вынести мусор. А дальше это может быть целая линейка проектов от интервью со своими родными до оцифровки архивов или создания мультимедиа продуктов, роликов, фильмов, игр, сайтов, баз данных. На семейном совете дайте ребенку должность – семейный архивариус. Пропишите регламенты, должностные обязанности, KPI, план работ на полугодие или на квартал. По-разному можно это все представить, но ребенок будет знакомиться со своей семьей в труде, в коммуникациях, выстраивать горизонтальные социальные связи с родными, узнавать про них больше и при этом создавать некие артефакты наследия, за которые будет получать деньги. На старте достаточно мотивации накопить на мечту. Но по мере изучения истории семьи, информация будет откладываться в памяти, вызывая размышления и переоценку себя, роли семьи и истории в мире. Так будет формироваться его личный культурный код, связанный с семьей, и раскроется глубокая тема династийности, часто скрытая за стереотипами. Мне кажется, это точно улучшит качество жизни ребенка и увеличит глубину и осмысленность этой жизни.
ЕМ: Если говорить о международном опыте, какие модели передачи наследия и семейных стратегий представляют для Вас интерес и могут быть адаптированы в России?
М.Ш: Есть западный культурный код, связанный и с религией, и с тем, что достаточно долго не прерывался многопоколенческий трек. В отличие от нас, когда спустя небольшое количество времени у нас идет обнуление, и мы начинаем строить что-то новое на костях старого. Западный опыт надо рассматривать через призму геополитической разницы. Когда мы говорим о западных стратегиях, мы должны понимать, что там часть вещей в базовых понятиях лежат, они не артикулируются, они само собой разумеющиеся, а нам нужно с нуля построить очень многое и за очень короткий срок. Но тем не менее точно совершенно, что создание так называемого поля идентичности на базе знания своей семейной истории и глубокого знания жизни и контекста жизни своих предков — это то, чего нам очень не достает. Разрывы уклада социально-политического — дореволюционная Россия, потом Советский Союз, потом новая Россия — очень сильно подрезают непрерывную межпоколенческую историю. Мы как будто обнуляемся. Нам нужно все эти кусочки соединить как неотъемлемую часть нас, со всеми трагедиями, разломами, травмами, которые происходили. И это точно станет нашей точкой опоры и точкой самоидентичности. Внедрение в базовое воспитание практик, погружение в семейную историю наших детей — я считаю правильной традицией, правильной методологией, которую нам нужно взять из западных практик и внедрить в нашей стране.
Также есть много техник, связанных с семейными советами, семейными конституциями, когда члены семьи договариваются об общих понятиях, о ценностях, о стратегии. Мы проводим стратсессии, связанные со стратегией развития компании, и тратим на это много времени и денег, но почему-то не проводим такие стратсессии внутри семьи, чтобы мы все были в одном понятийном поле, все члены семьи чувствовали себя сопричастными. Финансовый капитал – инструмент для поддержания капитала человеческого, интеллектуального. Когда не деньги ради денег, а когда деньги – инструмент счастья, целостности и реализации каждого отдельного члена семьи независимо от того, готов он идти в операционное управление бизнесом или не готов, или он хочет стать художником. Но, становясь условно художником, он все равно несет ответственность за активы, капиталы семьи и участвует на стратегическом уровне. Вот эта концепция должна быть к нам абсолютно точно привязана, адаптирована и максимально использоваться.
Также очень импонируют практики некоторых семей, когда создают условия для близкого знакомства и получения совместного опыта проживания подросткам разной степени родства — двоюродным, троюродным, четвероюродным, пятиюродным. Это летние тематические лагеря в разных местах нашей страны или вообще мира, где эти дети не просто встречаются на общих праздниках, а проживают совместный опыт, продолжают социальную горизонтальную коммуникацию. У них есть классные совместные воспоминания, и по жизни, вырастая, они не теряют точку коммуникации, они помогают друг другу. Если они участвуют, например, в семейном бизнесе в разных ролях, то это для них становится дополнительной точкой опоры и доверия друг другу.
ЕМ: Как, на Ваш взгляд, можно превратить тему преемственности в России из частного разговора семей в национальную стратегию развития?
Достаточно сложный и важный вопрос. Для начала давайте сломаем стереотипы. Почему-то, говоря о преемственности, все думают, что это про список из одноименного журнала, первые 146 и стремящиеся к ним. А для всех остальных неважно. Это заблуждение. Важно для любого предпринимателя.
Понятно, что в разной степени развития бизнеса – это разный вес и риски, но об этом имеет смысл думать с самого начала, со стартапа, с малого бизнеса и далее.Так или иначе, заходя через тему преемственности , мы выходим на понятие личной стратегии, семейной стратегии, начинаем разбираться, как это между собой соединяется, и где здесь стратегия развития компании. В конечном счете, мы все хотим быть счастливыми, жить полноценной жизнью и воспитывать счастливых детей, а не передавать им наши травмы и проблемы, с которыми им придется разбираться в будущем как в бизнесе, так и в личной жизни.
На уровне государства тема преемственности пока громко не звучит. Все, что у нас происходит, создается или в рамках юридической работы с активами, или воспитания преемника с точки зрения психологии, или энтузиастами, которые пытаются глобально сдвинуть этот вопрос в повестку, в широкую повестку дня.
Стоит задача, как превратить преемственность в национальную стратегию. Должно быть большое количество мероприятий, артикуляция темы на всех уровнях, привлечение чиновников высокого уровня к этой теме и донесение до них всей ее важности и стратегической глубины.
Это максимальная популяризация в медиа с участием известных людей, различные практики, создание неких лабораторий, клубов внутри бизнес-клубов, потому что так или иначе большинство предпринимателей, которые имеют запрос на развитие, они объединяются. И бизнес-клубы как институции должны, на мой взгляд, осознавать свое влияние на страну через создание образовательной среды для их членов, для предпринимателей, и ввести смысловую повестку. Это приглашение определенных спикеров, поддержание темы, инвестирование в развитие, разговоры, панельные дискуссии, в благотворительные проекты. Это крупные институции, как банки, у которых есть правит-банки, объединяющие клиентов, в основном предпринимателей, держателей активов. Это ведущие бизнес-школы, многие из которых ведут исследовательскую деятельность. Надо создавать обучающие программы. Нужно внедрять эту тему как отдельный модуль в текущие образовательные программы, от MBA до локальных практикумов. Это должно стать общей повесткой, потому что так точно будет увеличиваться общий уровень образованности предпринимателей. Количество семейных бизнесов будет расти, и при этом все больше из них будут создаваться осознанно – как результат серьезного понимания и выбора, а не просто потому, что нет других вариантов. Такие бизнесы будут строиться на ценностях, целях и ответственности, а не случайно или по необходимости.
Тема преемственности напрямую повлияет на стабильность нашей экономики и на развитие среды, которую формируют предприниматели. Предприниматели начинают задумываться о будущем, в котором будут жить их дети, и хотят сделать страну комфортным местом для жизни, а не просто искать возможности для отдыха за границей.
Важно выводить тему преемственности на уровень стратегических задач государства, ведь мы – молодая страна, где еще не сформирована масштабная преемственность поколений бизнеса. Сейчас этот процесс только начинает разворачиваться, поскольку первое поколение предпринимателей достигло зрелого возраста.
Однако из‑за геополитической нестабильности и отсутствия устойчивых ценностных ориентиров многие предприниматели уехали за границу. Встает вопрос: кто будет управлять их активами и насколько при этом будут учитываться интересы нашей страны – пока неясно.
ЕМ: Форум «Наследие. Традиции и инновации» охватывает темы от психологических аспектов формирования наследника до управления активами. Как Вы видите идеальную модель подготовки преемника, где профессионализм сочетается с чувствительностью к семейным традициям?
М.Ш: Идеальная модель подготовки преемника – передача ценностей и смыслов. Когда преемник стоит на культурно-семейных ценностях и традициях, на знании истории страны и истории семьи. Главное, ради чего все это и как далеко мы смотрим, в голове преемника будет уже сформировано.
Дальше создание инструментальных форматов обучения: внедрение с раннего возраста в разных функциях преемника в работу компании. Внимание к его психологическим, генетическим особенностям. Надо понимать, что есть люди, которым, как бы нам не хотелось, как бы они не ценили дело и наследие, будет непросто работать в бизнесе или управлять активами. Поэтому выявление таких особенностей ребенка, психологических и генетических, на ранней стадии, я считаю, must have. Нужно понять: мой ребенок, он про управление бизнесом, или он про рисование, или про поэзию, или про науку, или еще про что-то. И выстраивать образовательный трек ребенка в первую очередь в согласии с этими данными, с этими базовыми установками. От этого будет зависеть, насколько мы его погружаем в суть деятельности компании. Например, даем параллельно с его основным направлением какое-то базовое экономическое образование, чтобы он на уровне стратегии мог управлять и на равных разговаривать с условным советом директоров по поводу управления активами, учим коммуникации внутри семьи, потому что так или иначе это тоже сильно влияет и на личность преемника, и на его желание или нежелание в будущем продолжать семейное дело.
Этому вопросу нужно уделять особое внимание как со стороны родителей, так и со стороны ребенка. Родителям важно регулярно работать с психологами — проходить терапию, делать психологические «чек-апы», отслеживать свое состояние. Ребенку тоже необходима поддержка и внимание к его эмоциональному здоровью. Кроме того, важно выстраивать внутри семьи открытый диалог и атмосферу доверия, где все могут обсуждать важные темы и принимать решения вместе. Тогда ребенок будет чувствовать, что его мнение значимо, и постепенно сможет брать все большую ответственность в совместных решениях.
Тема преемственности должна звучать на всех этапах образовательного трека преемника, то есть это школа, вуз, у него параллельно должны быть предметы с этим связаны, с различными аспектами преемственности, от смысловой до юридической. Вот это должно сопровождать его, стать частью его образования. Ребенок должен вырастать в такой развитой системе традиций, связанных с ценностями семейными, с историей семьи, которые несутся и заявляются открыто. Человек с детства должен ощущать позитивную энергию и атмосферу, в которой ему комфортно и радостно. Важно, чтобы он получал яркие эмоциональные впечатления и теплые воспоминания от значимых событий. Эти переживания становятся эмоциональными «якорями», которые он потом сможет перенести и сохранить, создавая такие же добрые традиции уже в своей собственной семье.
ЕМ: Какие ошибки наследников чаще всего приводят к утрате капитала и доверия в семье и как их избежать?
М.Ш: Этот вопрос больше к практикам, коучам, юристам. У них много кейсов. И тут скорее не ошибки наследников, а ошибки патриархов, которые не готовили наследника к бизнесу. Часто разные браки патриарха, дети от разных браков, между которыми он не выстраивает отношения. Конфликтные ситуации как замедленная бомба так или иначе потом приводят к фатальным последствиям. Длительное образование наследников за рубежом, где они просто ментально отрываются от своей страны и воспитываются на чужих традициях, и их сложно потом вернуть в нашу страну.
Многие сталкиваются с проблемой – они не умеют выстраивать личную стратегию и регулярно её пересматривать. Нет привычки глубоко анализировать свои цели, особенности личности и семейные планы, поэтому стратегии часто оказываются формальными и не работают в жизни.
Кроме того, нет традиции обсуждать сложные решения внутри семьи или бизнеса. Отсутствуют советы директоров, семейные советы, единые правила, по которым принимаются важные решения. Это приводит к накоплению ошибок: когда количество неверных решений превышает критическую массу, активы и ресурсы начинают быстро теряться.
Ещё одна проблема – утрата смыслов. Если следующие поколения воспринимают накопленное родителями только как средство для красивой и беззаботной жизни, не разделяя их ценностей и целей, то уже ко второму или третьему поколению нажитые активы, как правило, исчезают.
Е.М: Если бы у Вас была возможность инициировать одну программу или закон, который обеспечил бы системное продвижение преемственности в России, что бы это было?
М.Ш: Включение в обязательную образовательную программу всех наших школ и вузов темы преемственности и истории семьи. Преемственности в широком смысле этого слова. Не конкретно про передачу активов, а про то, кто мы, откуда мы, уважение к истории своей семьи через знание истории своей страны, через знание истории своей семьи, через методологию анализа и рефлексию самоидентификации, через продумывание личной стратегии.
Вопрос, насколько это нужно государству, остается открытым. Я уверен, что знание семейной истории, уважение традиций нужно всем без исключения. Это то, что сделает наше государство устойчивым, и понятие патриотизма выйдет на совершенно другой уровень. А вот тема преемственности – более кулуарная задача. Скорее всего, она как факультативный вариант в старших классах или в вузах может быть внедрена для тех, кому эта тема наиболее актуальна.